Зима…Клаус никогда не любил зиму, не до смерти, не после. Она кусала морозом, завывала ветром и только в тихую, безветренную погоду, когда снежинки танцевали хороводы в воздухе в свете фонаря, он наслаждался зрелищем. Но тут зима была скорее ворохом новых проблем. Он готовился к этому времени заранее, озаботясь проблемой отопления своего дома, сбора припасов и размещению детей. Маленькие подопечные очень активно помогали своему Братику, стараясь на благо всех. И, когда зима настала, они были неплохо готовы к ней. Сейчас стояла метель, в тёмном вечере стоны ветра звучали ужасающе, поэтому Клаус разрешил детям не гасить свет полностью. Тут и там стояли небольшие свечи, освещающие тёмные коридоры и комнаты. Большая часть детей уже спала, да и самому Циркачу пора было лечь, но на всякий случай он решил проверить коридоры на предмет сквозняка, который гулял во внутренних помещениях театра. По пути ему попадались дети, которые жаловались на странные звуки из дальней подсобки. Юноша гладил их по голове и утешал.
- Это просто ветер шумит, всё хорошо. Идите в третью ложу, там есть место, там теплее, чем тут.
С подсвечником в руке он шёл туда, откуда тянуло морозом. В свободной руке он держал колоду карт, которую ловко вращал в пальцах и перебирал старые карты. Дверь из-за которой тянуло холодом отварилась и в полоску света попало существо. «Стоп-стоп…Это человек, но что с ним?» Клаус рассматривал странного гостя, который выполз из подсобки, но не спешил говорить с ним. «Он ощупывается. Слепой? Но ведь тут этого не может быть…» Колода карт сама собой исчезла в рукаве, а юноша сделал шаг к этому ночному гостю. «Что с ним? Как он не замёрз в такой холод? И что мне с ним теперь делать?» Где-то в стороне послышались звуки отпираемой двери. Странности продолжались. Надо было решать, что делать с этим визитёром, и узнать, кто лазает по театру без спроса. Это не могли быть дели, потому что в эту часть здания ходил только Клаус да пара старших из детворы. «Ладно, решаем проблемы по мере их поступления…»
- Добрый вечер, - для начала поздоровался он с тем, кто был непосредственно перед ним. Поздоровался спокойно и без злобы. – Кто Вы и как сюда попали?
Парень приподнял свечу повыше, чтобы видеть своего гостя отчётливее. Тот явно был не в лучшем своём виде, что-то говорило Клаусу, что перед ним не простой житель этого места, очень непростой.

Крысы пищали призывно, словно издевались над окоченевшим, и от того не очень поворотливым Йеном. Он слышал в их писке что-то вроде «поймай нас, если сможешь». Он стремился за ними, пренебрегая неприятным показыванием в ногах и руках, означающим только то, что он сам начинает помаленьку оттаивать.
Но не только крысы и Марс гуляли здесь, по неведомым ему коридорам. Чьи-то шаги скрипели по половицам, кто-то приближался к нему, и на свою беду он находился там, где невозможно было спрятаться. Не потому, что здесь не было укромных мест, а лишь из-за того, что дикий не знал, где они находятся.
Он замер у стены, принюхиваясь. Здание определённо было очень старым. Оно успело впитать в себя множество историй и теперь тихо напевало их тем, кто умел слушать. И Йен рад бы был выслушать их все до конца, если бы песни эти не оборвались голосом, достаточно живым и непозволительно близким.
От этого голоса веяло теплом. Йен сделал насколько шагов назад, уходя в тень, чтобы это тепло, то самое, которое обожгло ему глаза в тот миг, когда он очнулся здесь, вновь не принялось терзать его.
Безликий голос говорил с ним, задавал вопросы. С каждым новым словом дикому всё больше хотелось протянуть руку и пощупать говорящего, даже если это грозило тем, что он снова почувствует боль в глазах. К концу фразы это желание стало практически невыносимым.
Длинные костлявые руки его, до этого терзавшие обивку стен, вытянулись вперёд и нащупали перед собой чьё-то тело. Пальцы сжали ткань, под которой определённо хранилась чья-то плоть и кровь, они ощупали чужое лицо, убеждаясь, что этот кто-то всё-таки человек. Всё также продолжая крепко держать незнакомца, Йен обнюхал его, и уже собирался высказаться по этому поводу, когда рядом с его ногой проскользнуло что-то шерстяное и пищащее.
Дикий отбросил тело незнакомца в сторону, словно оно было ветвью, на которой Йен сидел, а теперь прыгнул с неё, почуяв свою добычу. Перебирая ногами и руками, Марс кинулся следом за крысой, которая, с надрывным писком, улепётывала от него куда-то дальше по коридору.
Йен следовал за ней ровно до того момента, пока не врезался во что-то, бессовестно преградившее ему путь, и что его добыча почему-то смогла преодолеть. И вновь руки поползли по стенам, только это совсем не было стеной. Дикий ощущал под пальцами дерево, шершавое, с облупившейся краской, которая шелушилась и опадала от его прикосновений. Он обнюхал её, не переставая обшаривать. Он наткнулся на что-то выпуклое, потянул за это, и преграда с пронзительным скрипом отошла в сторону, впуская его внутрь, в комнату, наполненную множеством запахов.
Он всё ещё слышал приглушённый писк где-то внутри этого пахучего пространства, но в то же время к нему прибавилось и чьё-то дыхание. Это вполне мог дышать тот человек, которого он встретил немного ранее, и успел тщательно ощупать и обнюхать.
Марс прополз вдоль стены, боясь отойти от неё и не найти вновь, затерявшись на неизвестной ему территории, пока не наткнулся на что-то мягкое впереди себя. Крыса затаилась где-то там, думая, что слепец не сможет выудить её, но он слышал, как она копошится внутри, как пищит и дышит в этом ворохе тряпья. Не теряя времени, дикий принялся рыться в нём, отбрасывая тряпки в разные стороны.

Отредактировано Ian Mars (2015-11-01 14:00:34)

События стали развиваться очень быстро. Воровка со странными крыльями за спиной была настроена явно недружелюбно, хотя бы по отношению к слепому, которого она отпинала. Тот в свою очередь, похоже решил не даваться без боя и достал какую-то заточку. В этой компании один лишь Клаус был безоружен и расположен к диалогу, хотя его терпение подвергалось проверке на прочность.
«Ворьё…ненавижу этих паразитов! Сколько я борюсь против воровства среди моих детишек и против нас в целом, а эти паразиты всё тянут и тянут, нарываются, попадаются и ещё хамят. Сами не работают, но имеют недурной аппетит. И после этого говори с ними по-хорошему и по-доброму…» Потребовалось несколько секунд, чтобы справиться с гневом и не начать рубить с плеча. Ему не составляло труда сейчас навалять воровке с крыльями и отбить у неё желание приближаться к театру на всю её грёбанную загробную жизнь, но это был не выход. Это Клаус мог сделать раньше, Старший Брат не должен так поступать, он должен быть справедлив и терпим по отношению ко всем, потому что он подаёт пример своим младшим. Даже к самоубийцам. Он не видел их вживую, но много слышал слухов о том, как самоубийцы обезображены после смерти, эта крылатая вполне тянула на безобразину. Её вид отталкивал и навевал желание врезать ей посильнее, чтобы вообще ходить не могла. Но прочь гнев и горячность, сейчас надо успокоить этих двоих.
- Слепой, никаких резких движений, - голос Циркача был твёрд и уверен. – А ты, крылатая, положи чужое на место, к ворам мы относимся очень плохо, и одной рукой ты можешь не отделаться.
Да, угрозы, да, жёстко, но порядок можно навести только уверенной и твёрдой рукой. Клаус в пару широких шагов добрался до девушки и выхватил у неё вещи.
- А теперь будем говорить, - он выдохнул и указал суициднице на тряпки, поймав её взгляд на окно. За ним было темно, но не от того, что темно на улице, просто окно было наглухо заколочено. – Садись, в них теплее, - потом обратился к слепому, уже более спокойно. – Слепой, я не намерен с тобой драться, так что убери то, что у тебя в руках. Будем говорить, - Брат вернулся к свече. – Итак, воровка и слепой. С тобой, барышня, всё понятно, ты мёрзнешь, но ты-то кто, парень? Как тебя сюда занесло?

Шипение превратилось в связную человеческую речь, но Йен до конца своих дней окрестил говорящего змеёй. Наглые и самоуверенные слова рассыпались по комнате, и, падая вниз, разламывались, низвергая на пол смертельный яд. Сделаешь шаг вперёд, и твоё тело впитает его, всю эту желчь и дрянь, которой не прочь был поделиться с окружающими этот новый голос, родившийся из чрева змеи.
Не успокаивали даже стены, объятия которых всегда делали Марса чуть тише. Он любил замкнутые пространства, внутри которых мог чувствовать себя целым, мог вынашивать свою тишину, мог упиваться ей, как некоторые вином.
Сейчас ему не помешал бы какой-нибудь шкаф, в котором можно спрятаться и чувствовать себя тихим и цельным, ведь от спокойствия не было и следа, а всё потому, что где-то рядом вилась кольцами змея. Йен ждал, пока она наговорится и бросится на него.
Уже знакомый голос, тот, обладателя которого он ощупал в коридоре, попросил дикого не делать резких движений. Марс не стремился скакать по незнакомой комнате и всё же он не был бы диким, если бы в любой момент не мог соскочить с места и броситься куда-то прочь или прямо на собеседника. Поэтому он не шелохнулся, но и не стал уверять говорящего в том, что не сделает этого при первой же удобной возможности.
Дикий был не из тех, кто любит разговаривать, и тогда, как другие без умолку болтали, успокаивая или поливая ядом, Йен усердно продолжал молчать. Игнорируя просьбу о том, чтобы опустить нож, слепец свободной рукой ковырял стену. Пальцы вгрызались в неё, словно оголодавшее животное в кусок свежего мяса, искали там что-то, возможно даже путь к свободе.
Ведь Марс помнил, с какой стороны он пришёл, но не мог вернуться туда, ведь путь ему преграждал человек. Существо с обжигающим теплом из коридора. Его голос исходил откуда-то с той стороны, и дикий не решался проверить, как близко тот стоит к нему.
Но стена не хотела поддаваться и открывать для Марса иной путь. Она лишь неохотно сыпалась на него крошками штукатурки. Он слушал чужие голоса и облизывал руку, усыпанную кусками незнакомой комнаты, надеясь, что она сможет хоть немного насытить его. Он уже не вспоминал о крысе, которая привела его сюда, тем более она скорее всего уже давно успела найти нору и скрыться через неё туда, где слепец не настигнет её, даже ковыряй он эти стены несколько дней подряд.

Несмотря на разницу в позициях, конструктивный диалог удалось начать. Может потому что этой Рани было очень холодно, может, почуяла явную выгоду, но перспектива обмена её заинтересовала. Клаус не мог не заметить, как он истекает кровью и указал на кусок ткани на шкаф.
- Возьми оттуда платок и перевяжись, - не то рекомендация, не то приказ, просто юноша не хотел лицезреть эту картину, а просто отвернуться совесть не позволяла. – Нечего пол пачкать.
Тут началось шевеление у стены. «Чёрт!» Похоже, что слепой почувствовал себя незамечаемым и что-то для себя решил, но его действия были странными. «Что за пыль у него в голове? Чёрт, ещё и не разговаривает, он вообще может понимать меня? Не хватало и самому на нож попасть».
- Что ты творишь?! – голос молодого человека был возмущённым. – Чего тебе не стоится спокойно?! Тебя никто трогать не будет, если сам не полезешь!
Однако интерес для странного гостя представлял не Лютц и даже не Рани, а ворох тряпок, так что Циркач начал наблюдать за происходящим. Странное это было дело, но теперь он решил не спускать глаз с этого припыленного, тем более, что тот вёл себя непредсказуемо. Не хотелось Старшему брату держать такого рядом с детьми, мало ли что.
- Так вот, - Клаус обращался к Рани, но смотрел на копошащегося в тряпье слепого. – Мы тут сильно нуждаемся в механических приспособлениях. Нам не хватает лампочек и проводов. Сейчас и так большую часть времени темно, а свечи жечь крайне неэкономно. Раздобудь нам хотя бы десяток лампочек и провода с контактами для них, и мы сможем поменяться. Я прошу много, поэтому у тебя есть возможность выбрать себе что-нибудь ещё, но не жадничай. Меня не сильно коробит, что ты суицидница, если ты поможешь нам выжить, мы поможем тебе.
Проблема освещения стояла перед театралами давно, так что Клаус решил решить её хоть отчасти. На деле лампа требовалось намного больше, но десяток уже спасал их в какой-то мере.

Кажется, Марс не был достаточно тих, и поэтому, когда он вновь сунулся в тряпки в его сторону посыпались голоса. Хотя нельзя было сказать наверняка, что человек с теплом обращался именно к Йену, ведь с ними в комнате была змея, и ожидать от неё можно было всего, что угодно. Но что-то подсказывало дикому, что настало время открыть рот, иначе он может сильно пожалеть о том, что случится с ним в противном случае.
- Пахнет кровью, - прошептал Йен буквально на границе слышимости, продолжая копаться в тряпках, - где-то здесь, очень пахнет, кровь, еда.
Будто услышав и переварив значение последнего слова, желудок слепца призывно заурчал, показывая, что готов принять всё, что ему дадут. Но пока Марс не мог предложить ему ничего, кроме тряпок. Они казались не намного съедобнее тех странных обжигающих комков, которые он так усердно глотал, гуляя снаружи, и даже то, что они были не такими холодными, не улучшало ситуацию.
Нащупав что-то мокрое, Марс незамедлительно достал это из вороха и сунул в рот. Кровь специфическим привкусом отдалась на языке, словно эхо разлетевшись по всей поверхности рта. Дикий мусолил тряпку. До него довольно быстро дошло, что добыча оказалась какой-то не особенно съедобной, но он не спешил вынимать её изо рта. Йена охватило какое-то странное, почти забытое ощущение, которому он никак не мог дать названия. Что-то из тех времён, воспоминания о которых навсегда ушли от него благодаря терапии. И пока всё естество слепца было занято этим неизвестным ощущением, клешня Марса снова юркнула в тряпки.
Спустя минуту-полторы, дикий выудил на свет что-то шерстяное, переломанное, липкое и отчётливо смердящее смертью. Йен выплюнул свою тряпицу и поднёс свою новую находку ближе к лицу, тщательно обнюхивая. Вместе с тем пальцы слепца тщательно ощупывали добычу. Они пробежались вдоль хребта, отыскали длинный голый хвост, в который переходил тот самый хребет. Марс нащупал маленькие голые штуки, очень похожие на руки с крохотными когтями, намного меньше тех, что могли бы быть у человека, отрасти он их до нужной длины. Он пробежался назад от хвоста и обнаружил зубы, они укололи подушечки пальцев, пустив дикому немного крови, но его это ни капли не беспокоило. Ведь Марс наконец-то нашёл то, зачем пришёл сюда. Он переложил крысу в одну руку, а другой принялся выдирать её шерсть.

Отредактировано Ian Mars (2015-11-11 21:44:03)